Писатель Владимир Ераносян поделился своим мнением о вышедшей на экраны полнометражной ленте о князе Владимире и крещении Руси.
Данная историческая эпоха входит в сферу моих научных интересов. К тому же вот уже месяц в блогосфере бурно обсуждается выход в прокат этой самой масштабной кинокартины по затраченным на ее производство бюджетным средствам (более 20 млн долларов США).
Признаюсь, мой интерес к этой эпохе не бескорыстен.
Скоро в московском издательстве «Вече» выходит написанный мной исторический роман «Заоблачный Царьград». Так что не мог не написать рецензию.
Возможно, сделал я это еще и потому, что ожидаю подобной негативной реакции, с коей столкнулись авторы «Викинга», и после выхода в «Вече» моего романа.
Правда, вдохновение и сюжет я черпал не только из российских, но и из византийских, болгарских источников, не доверяясь летописям и сверяя их со свидетельствами современников — трактатом императора Льва Философа «Стратегия Льва» и гомелиями патриарха Фотия. Роман касается более раннего периода российской истории.
Но начнем с «Викинга» и моей рецензии на фильм.
Итак, что понравилось и что смутило в «Викинге» режиссера Андрея Кравчука? Как относится к шквалу критики в адрес создателей картины? Какая прокатная судьба будет у этой киноленты?
Исторической драме «Викинг» с целой плеядой самых востребованных артистов российского кино в главных ролях от Данилы Козловского, Светланы Ходченковой, Игоря Петренко и Максима Суханова до замеченного в «28 панфиловцах» Александра Устюгова и топовой белорусской красавицы Александры Бортич, было суждено столкнуться на старте своей прокатной истории с пристальным вниманием не только со стороны въедливых кинокритиков, но и со стороны зрителя, которого не может оставить равнодушным история собственной страны.
И если зритель, судя даже по итогам первого новогоднего уикенда (фильм собрал 745 млн рублей за первую неделю проката, став лидером российского бокс-офиса) отнесся к картине достаточно благосклонно, то критики и историки в один голос подвергли претендующее на российский блокбастер творение гневной и сокрушительной обструкции. Критика фильма вылилась в настоящую дискредитацию его создателей.
Особо ретивые «радетели морали и знатоки истории» Государства Российского поспешили начать сбор подписей под петицией Роспотребнадзору и Министерству образования о запрете показа картины в российском прокате как «не соответствующей исторической достоверности и подрывающей нравственные устои общества…»
Рейтинг фильма по оценке самого популярного киносайта «Кинопоиск» не превышает шести баллов. Это не провал, но и не ошеломляющий успех. Фильм рассчитан на российскую аудиторию. Задевает за живое. Поэтому кино-ляпы исторического свойства не повлияют на внимание рядового зрителя.
Придирки экспертов и буквоедов, мнимых патриотов и завистников не отвратят народ от экранов. Народ на фильм пойдет.
Во-первых, потому что это масштабный и красочный эпос, во-вторых, ныне есть заказ на героизацию русского характера, и это не государственный, а скорее внутренний человеческий заказ, потребность нашего народа, подавляющей его части, не копаться в грязи и искать подвох в деталях, а прикоснуться к чему-то поистине великому.
Фильм нужный, никто его не запретит, и он заработает, не взирая на то, что часть либеральной интеллигенции увидела в нем лишь грязь, а псевдо-историки нарыли в нем лишь несостыковки и несоответствие сыгранного Козловским князя его легендарной мощи. При этом никто не увидел поразительное возрождение нашего кино, которое способно ныне замахнуться и на серьезный пеплум в стиле оскароносного «Храброго сердца».
Если уж говорить откровенно, герой Мела Гибсона в фильме «Храброе сердце» вождь шотландцев Уильям Уоллес тоже не был простолюдином в жизни, возглавляя влиятельный клан. В фильме же он не имеет отношения к знати. От этого ценность этой великолепной картины не приуменьшается.
Создатели «Викинга» не писали хрестоматию для школьников, это прежде всего художественное произведение, в котором авторы преследовали множество целей, зачастую неведомых не только для простого зрителя, но и для них самих, ведь начиная столь масштабный проект, мало кто знает, во что он выльется.
Мы же, зрители, получили не научный, а художественный ответ конкретных авторов, почему на их взгляд Русь крестилась, как преображался в ходе исторического процесса князь Владимир и как создавалось государство, с которым в последствии считалась и всесильная Византия, и кочевники, и европейские монархи. Обращение к этим глобальным проблемам становления великого государства, зарождения империи, достойно уважения, а не хулы.
И все-таки, слух может покоробить название «Викинг»? Почему не «Варяг»? Ведь именно так называли норманнов славяне.
В этой связи хочется подчеркнуть, что придирки к мелочам не всегда являются конструктивной критикой, особенно там, где есть и грандиозные находки, и цельные образы, где есть великолепная игра актеров.
Для меня откровением стал образ Ярополка в исполнении Александра Устюгова, понравился персонаж Александры Бортич, сыгравшей красавицу Рогнеду, дочь Полоцкого князя Рогволода. Средневековая Рогнеда прямо-таки ожила на экране. Произвел впечатление Федор-христианин в исполнении Владимира Епифанцева со своей сакральной фразой «Я раб Божий, больше ничей!»
Фильм стоит посмотреть, не взирая на недостатки и явную попытку подтянуться к всемирно известным блокбастерам, как-то сериалы «Викинги» и «Игры престолов». Дань этому подобострастию, на мой взгляд, и в названии фильма. В этом, а не в интерпретациях известных легенд, кроется главная ошибка. Но даже к этому очевидному преклонению перед мощью западной кинематографической машины я бы призвал отнестись снисходительно. Это все-таки наше кино, хоть и видны заимствования в подаче.
Однако, въедливый зритель, мнящий себя рецензентом, задастся вопросом: разве берясь за эпическую картину, создатель не должен скрупулезно относиться к историческим фактам?
Ведь в фильме есть очевидные ляпы. Например, воевода Свенельд, от имени которого ведется повествование, никогда не служил князю Олегу. Напротив, он настраивал его брата Ярополка на войну с Олегом.
Действительно, на месте Свенельда, который к периоду войны Владимира с Ярополком за киевский трон был глубоким старцем, в «Викинге» мог без потерь для сюжета оказаться дядя Владимира, новгородский воевода Добрыня. Но кто знает, может быть неназванный в фильме лысый приближенный с седой бородой и был Добрыней. Хотя упрек Ярополка к Свенельду «Мой отец мертв, а ты жив. Мой брат мертв, ты не уберег его!» правомерен в историческом контексте.
По моей версии, которая опирается на византийские источники, и ее я рассматривал как основную при написании своего романа, именно Свенельд был повинен в смерти отца Ярополка, Олега и Владимира князя Святослава от рук печенежского хана Кури, и именно Свенельд мог отомстить Олегу за смерть своего сына Люта, подстрекая Ярополка на войну с братом. Поэтому я лично пропустил эту несостыковку мимо ушей.
Не стоит цепляться в фильме и к походу на Корсунь князя Владимира, совпавшем с крещением Руси. По некоторым источникам, поход на Корсунь состоялся уже после крещения Руси, уже после того, как князь Владимир подписал союзническую хартию с Византией и направил василевсу Василию Второму свой 6-ти тысячный отряд, который составил позднее «варяжскую гвардию» ромеев.
В фильме художественно раскрывается лишь одна из исторических версий этого похода.
Действительно, во времена Василия Багрянородного произошел мятеж крупного военачальника, стратига Варды Фоки, в разгроме которого варяги и славяне сыграли не последнюю роль. В фильме предполагается, что Владимир по просьбе императора осаждает мятежный город, отколовшийся именно в результате заговора.
На любую историческую версию возможна ее художественная реализация. И нечего упрекать создателей в том, что они выбрали ту или иную трактовку событий. У каждого историка свое видение. Для наших научных экспертов прибитие вещим Олегом щита на ворота Царьграда являлось безусловной победой над Византией, а в гомелиях константинопольского патриарха Фотия данный приход варягов, коих ромеи именовали «северными скифами», был вовсе не критичным, и по принятой практике тех лет – от русов греки просто откупились данью и отправили их восвояси.
То, что подтверждено одними источниками, опровергается другими.
Взять хотя бы «Повесть временных лет» монаха Нестора.
Надо отдавать себе отчет, что Нестор писал свою летопись на два века позднее рассматриваемых нами событий. Стоит учитывать так же и то, что историки всегда ангажированы своими заказчиками.
Именно поэтому в своем романе «Заоблачный Царьград» о временах, предшествующих правлению князя Владимира и описывающих поход регента Олега и княжича Игоря Рюриковича на Царьград, я с большой долей осторожности воспринимал «Повесть временных лет» монаха Нестора, который выдумал столько мифов, что их пришлось приближать к реальности.
Даже самый известный миф о том, как Олег получил смерть «от коня своего», позаимствованный Карамзиным в «Истории государства Российского» выглядит для пытливого ума лишь метафорой, да попросту сказкой. А сказка — не Отче наш, ее можно пересказать, а можно от нее оттолкнуться с тем, чтобы докопаться до более-менее правдоподобного и логического объяснения, что мог иметь в виду летописец, который поселил змею в череп коня Олега, а тот себе на беду стал откапывать этот череп на закате дней, приближая свою кончину.
Для автора художественного произведения во главе угла стоит логика его сюжета. Источники же, на которые он опирается есть тело, но не душа романа. Тело может быть ветхим, но душа обязана быть благородной. При этом не обязательно верить на слово летописцам царей, наделять по их прихоти своих героев безусловным и неоспоримым благородством. Сомнение — лестница к истине.
Романтизация образов властителей присуща их биографам. Писатель или создатель кино имеет право на свою трактовку притч и легенд.
Образу Владимира так же присуща излишняя романтизация. Во-первых, потому что он является канонизированным Крестителем Руси, во-вторых, принято на веру, что он из язычника он искренне духовно переродился.
И в «Викинге» это перерождение показано. Оно выглядит чудесным преображением злодея в витязя. В случае Владимира особо отчетливо прочтение русского фразеологизма «из грязи в князи», причем не просто в князи. Из языческого воителя Владимир становится согласно династическим правилам того времени равным василевсу. Он обручается с его багрянородной сестрой и тем самым при определенных обстоятельствах может претендовать и на византийский трон. Для меня именно здесь кроется подвох.
Лично я считаю решение Владимира, по сути разбойника и сластолюбца, жениться на Анне, исключительно политическим решением с далеко идущими намерениями по укреплению своего единовластия в управляемых землях. Это мое право.
Создатели же фильма пошли по общепринятой, так сказать, канонической версии, полагая, что одновременно с политической мотивацией князь преображался духовно.
По сути, князь амбивалентен. Он вынужден идти на поводу варяжской военной аристократии, но при этом с симпатией относится к религии греков, которую варяги на дух не принимают.
Могу понять, почему фильм подвергся такой критике со стороны «либералов», им вообще ненавистны любые исторические персонажи, за которыми тянется легендарный шлейф собирателей земли русской.
Но отчего раздался шквал критики «Викинга» со стороны националистов?
Вот это интереснее. Для них Владимир показан недостаточно сильным духом и телом… Прослеживается явная тенденция солидаризации всех маргинальных классов, подклассов и страт в ниспровержении всего, что полезно возрождению и величию государству. Хотя, возможно, новые черносотенцы недовольны фильмом искренне, а не по научению дедушки Сороса и его грантоедов.
Может быть, на фоне частокола и деревянных срубов славянских городищ византийская каменная крепость Корсунь выглядит для их тонкого и ранимого душевного восприятия в фильме слишком ослепительной. Тогда понятно и не так обидно! Но ведь так оно и было. Именно византийские зодчие обучали в то время и русов, и хазар, строительному и архитектурному мастерству.
Явная несуразица в фильме есть, но ее немного. Зато верно показана обособленность наемнического варяжского воинства. Настороженность и опаска, с которой молодой князь смотрел на временный союз с норманнами, абсолютно обоснована и она подчеркнута. История это подтверждает.
Киевские князья старались не держать в городище варягов долго, предпочитая сплавлять их на службу василевсу. В фильме взаимоотношения князя с варягами показаны превосходно. Под одобрительные ухмылки наемников-варягов Рогнеда дерзко отвергла притязания Владимира на ее руку и сердце. Кто-то из варягов осмелился переспросить воеводу: «А точно ли он конунг!?», выпустив в свет обидную издевку «Полоцкая княжна не любит цыплят!»
Владимиру, будучи бастардом, нужно было доказывать свое право называться сыном великого конунга Святослава. Того самого, что разгромил Хазарию, атаковал Византию и покорил болгар.
В фильме Владимир мечется. Быть может щуплый Данила Козловский именно тот, кто должен был быть на этом месте и в этой роли, хоть критики в один голос утверждают, что он меньше всех похож на викинга. Пусть так, он идет на поводу сильных, творит бесчинства с будущей женой на глазах ее родителей. Это кстати описано у летописцев.
Здесь цепляться не к чему. Да и не стоит. Ведь любой фильм — есть новый миф.
А миф имеет все шансы стать реальностью. А человек может переродится. И это, как видится, есть главный посыл фильма.
Пришел в Корсунь или, по-гречески в Херсон, тогда Византийскую фему, князь Владимир одним человеком, но ушел совсем другим. Могло ли так выйти на самом деле. По мне — нет. Но хотел бы я, чтобы такое было возможным. Однозначно — да!
Так что смотреть и наслаждаться фильмом надо вне зависимости от своих прагматических убеждений. Если кто не верит в чудо, это не значит, что чуда нет.
В фильме есть сакраментальные фразы «Не отвечает на обиду только раб», и изреченная Владимиром фраза убитого Федора «Я раб Божий, больше ничей!» красноречиво свидетельствует, что герой отвергает свое прошлое, не прошлое, утонувшее в сомнениях о своем праве считаться наследником великого князя, а прошлое, окутанное чувством страха. Раскаяться, просить прощения может только сильный, кто не боится осуждения приближенных и подданных. И в этом преклонении перед низким есть преображение слабости в неведомую божественную силу.
Наши же ура-патриоты слишком буквальны и узколобы в понимании истинной силы. Поэтому строчат петиции, сочиняют пасквили на творцов и художников.
По мне мерзостью является подписывать не только коллективные жалобы. Я не приемлю сутяжничество в целом.
Оттого и нравятся мне времена варягов. Можно было ответить на мерзость самостоятельно, наказать обидчика самому, коль нет в тебе раболепства. Можно было и убить негодяя, заплатив виру кровникам.
Вообще, вся эта чехарда и шумиха по дискредитации этого достойного фильма, на мой взгляд устроена людьми, лишь мнящими себя всезнайками, а в итоге, пытающимися самореализоваться за счет чужого колоссального и объемного труда. Как сказал Жан-Батист Мольер: «Завистники умрут, но зависть — никогда!»
За желанием блеснуть эрудицией национал-салафитов, а я именно так называю тех, кто уверяет, что славяне должны прийти к истокам своего языческого вероисповедания, не стоит сколько-нибудь внятного исторического подтверждения о том, что путь славянского изоляционизма мог бы привести к зарождению великой империи.
Фильм именно об этом — об объединении через насилие и смену религии, об унификации государственного устройства через сакральную и династическую легитимизацию конунга.
Участь бастарда, в котором течет кровь Рюрика, не предрешена. Его сила должна быть усилена силой славян и ромеев. А это происходит сообразно времени — через новую религию, через брак с багрянородной сестрой императора. Это цель. К ней приходит князь.
И тут перед ним возникает воевода Свенельд, нелепо требующий ликвидировать василевса, который на блюдечке преподносит Владимиру то, что компенсирует изъян в его происхождении с лихвой. Глупость несусветная. Но это тоже художественное решение. Авторы через него показывают способность Владимира опустить меч, его способность к прощению и мистическое преображение.
Я не понимаю, почему фильм, незаслуженно названный рядом либеральных СМИ великодержавно-шовинистическим, одновременно на ряде националистических ресурсов объявили русофобским. Напротив, образ князя Владимира, воплощенный талантливым Данилой Козловским, любимым актером моей супруги, это образ доброго князя, а не разорителя и сластолюбца. Он вменяем именно потому, что способен трансформироваться под воздействием обстоятельств, может внимать голосу разума и прислушиваться к зову судьбы.
Все это показано достаточно убедительно на уровне художественного творения, а не сухой констатации общепринятых и постулированных исторических трактатов. Это спроецированный из Евангелие образ апостола Павла, притеснителя христиан на заре своей жизни, и затем рьяного наставника паствы во Христе.
Хулители «Викинга» не заметили этого, зато нарыли кучу дерьма.
Грязь у них в головах, а не в пейзажах фильма. Я тоже мог бы возненавидеть Козловского, а вместе с ним сыгранного им героя, придраться к нему, обвинив в излишней метросексуальности для викинга, но я же этого не делаю лишь на том, основании, что этого актера обожает моя любимая Лена.
Любители «Камеди Клаба», отупевшие на годы его бесконечной ротации, наверное, ждут-не дождутся шутки о том, как скользят в «Викинге» ладьи с холмов на печенегов?
Неправдоподобно!? Конечно. А легенда о том, как вещий Олег катил ладьи на колесах под парусами. Заметьте не волоком, а под парусами по суше, чтобы обойти цепь, натянутую ромеями на входе в гавань Золотого Рога. Это давняя история, сейчас все это выглядит как фэнтези, но никто не станет наверняка утверждать, что этого не могло быть. Мы ракеты научились запускать в небо, почему бы не спустить ладьи с холмов на печенегов.
Если бы фильм опирался на тексты историков, в нем бы не было диалогов. Одно сухое изложение. Для этого существует жанр документалистики. А диалоги придумывают современные сценаристы, и пишут они на современных языках, иначе печенеги должны бы были разговаривать в фильме на тюркском диалекте, дреговичи и древляне на своих языках, варяги на древне-скандинавском. А мы бы следили не за развитием сюжета, а вслушивались бы в перевод суфлера.
Мой роман «Заоблачный Царьград» так же о стародавних временах, больше похожих на предание, при этом найдется масса знатоков, которые найдут к чему придраться, что опровергнуть и оспорить…
Творить нам позволил Бог. А все эти ниспровергатели мешают творцу обрести крылья и взметнуться высоко в небо, откуда любому творцу виднее, так как диапазон сверху намного шире по формату.
Пусть критики боятся авторов, ведь кроме занудного поста в фейсбуке или ином сетевом ресурсе, многие из них ничего не создали. Они и понятия не имеют, что такое литературное произведение, что такое кинопроизводство. Я заметил, что мэтры кинематографа в основном молчат, когда их просят сделать рецензию. Истинный творец не осудит собрата.
Не надо оглядываться на досужих критиков-всезнаек. Автор сам может достаточно критично относится и к мнению общепринятых эскулапов. Я к примеру склонен верить аргументам историка Прозоровского, который уверенно доказывает, что бабушка князя Владимира княгиня Ольга по происхождению болгарка из Плиски, а не девушка варяжского рода из Пскова. Кстати, именно она осуществила первую ненасильственную попытку крещения Руси, пройдя обряд крещения в Константинополе.
Но уверен, найдется с десяток яйцеголовых и дипломированных спецов, которые в один голос скажут: княгиня Ольга варяжского происхождения, столько же будет с пеной у рта доказывать, что она славянка.
В моем произведении мать князя Владимира Малуша — не просто ключница княгини, а дочь древлянского князя Мала, восставшего против Киева. И здесь в различных источниках разные данные.
Углубляясь в историю, автор нащупывает истину в потемках, основываясь на сопоставлении фактов разных, зачастую противоборствующих летописцев, а так же на собственной интуиции, и, безусловно, логике повествования. На основе собственного жизненного опыта и избранном жанре произведения.
Отсюда вывод: не стоит бояться общественного мнения и негативного резонанса, журналистов и социологов.
Побеждает харизма и личность. Идти надо напролом и защищать свои творения, как собственных детей. В них ваша душа, которая способна воспарить настолько высоко, что правда будет как на ладони.
У создателей «ВИКИНГА» был выбор — либо стать заложниками общепринятой исторической трактовки, либо делать красивое кино, не гоняясь за абсолютной и непостижимой истиной.
Если бы они предпочли первый вариант, и слепо следовали по пути летописца Нестора или историка Николая Михайловича Карамзина, любимца царя Александра Первого, то вышла бы передача по истории для школьников для телеканала ТВ Центр в рубрике «Краеведение». Но тогда мы не получили бы художественного фильма, который теперь сам станет историей, во всяком случае, историей продвижения российского кино в жанре «пеплум».
Пока не те бюджеты, не та массовка, не та графика, но уже безусловный прорыв!..
